Teraz, kiedy dobiegają końca prace przy ustanowieniu w Gdańsku krzyża ku czci bojowników o wolną i niepodległą Białoruś, sporządzam listę tych, którzy nie mają swoich grobów. To im poświęcamy stawiany ze zbiórki społecznej ten krzyż i ma on być miejscem pamięci o tych, których kości gdzieś leżą w bezimiennej ziemi. Jednym z nich był Antoni Nekanda-Trepka. Jego życie jest godne książki oraz filmu.

Urodził się 30 stycznia (11utego) 1879 r. w Mińsku. W 1903 r. ukończył Instytut Technologiczny w Petersburgu, a w 1904 r. studia w Liege w Belgii – był inżynierem elektrykiem. Przed I wojną światową pracował w różnych zagranicznych firmach takich, jak „Siemens-Halke”, „Westinghouse”. Lata wojenne zaprowadziły go na Ukrainę, gdzie w Wielkim Tokmaku był dyrektorem fabryki maszyn rolniczych. W czasie studiów w Petersburgu zetknął się z białoruskim ruchem narodowym – z Wacławem Iwanowskim, Iwanem i Antonim Łuckiewiczami. W 1906 r. ożenił się z Julią Janowską, córką znanego lekarza mińskiego Ryszarda Janowskiego. 30 lipca 1907 r. w Mińsku urodził się ich syn Kazimierz, który potem ukończył Wileńskie Gimnazjum Białoruskie. Po I wojnie światowej Antoni Nekanda-Trepka zamieszkał z rodziną w Wilnie i zajął się pracą pedagogiczną. Uczył fizyki i matematyki w Wileńskim Gimnazjum Białoruskim i wykładał w Państwowej Średniej Szkole Technicznej im. Józefa Piłsudskiego w Wilnie. Napisał podręczniki do fizyki i do geometrii analitycznej w języku białoruskim. Działał w organizacjach białoruskich – w Towarzystwie Szkoły Białoruskiej, w Białoruskim Towarzystwie Naukowym, w Centrosojuzie. Cała działalność zakończyła się wraz z wejściem władz sowieckich do Wilna. Pod koniec października 1939 r. został aresztowany, podobnie jak inni działacze białoruscy: Antoni Łuckiewicz, Włodzimierz Samojło, Wiaczesław Bohdanowicz, Makar Kościewicz… 

Skazano go na 10 lat łagru i wywieziono do obozu na stacji kolejowej Jaja (obecnie obwód Kemerowo) za Tomskiem, skąd po roku – w listopadzie 1940 r. przyszły od niego pierwsze wiadomości. Pracował tam ciężko fizycznie pod „gołym niebem”, a potem w „kantorze” (biurze). Do czerwca 1941 r. listy przychodziły regularnie. Prosił w nich o żywność – suchary i cebulę. Potem korespondencja się urwała. 

Julia Nekanda-Trepka przepisała te listy do zeszyciku i zachowała dla potomnych. Zostało ich cztery. Pierwszy list Antoniego Nekandy-Trepki do żony nie dotarł. Drugi był pisany 17 listopada 1940 r., a ostatni 19 lutego 1941 r. – wszystkie w języku rosyjskim. 

Przeglądając materiały o Antonim Nekandzie-Trepce, z zamiarem, by napisać o nim książkę, zobaczyłam, że listy pisane przez niego z obozu Jaja mają akurat 85 lat. Niegdyś przekazała mi je Maria Nekanda-Trepka z Białej Podlaskiej z nadzieją, że je wykorzystam. Pewnie je otrzymała od rodziny Antoniego, którego życiem bardzo się interesowała. 

Po zawarciu układu Sikorski-Majski z 30 lipca 1941 r. Antoni Nekanda-Trepka był zwolniony z obozu. Udało mu się nawiązać kontakt z bratem Władysławem, który z żoną i synem Januszem był zesłany do Kazachstanu. W wędrówce do Armii Andersa 12 lutego 1942 r. zmarł na zakażenie krwi w Czornej Reczce (obecnie Kara-Su, Żambylskiej obłasti) w Kazachstanie. 

Pozostały listy, jako ślady ostatnich lat życia Antoniego Nekandy-Trepki w Jaja, które proponujemy czytelnikom. Wspomina w nich o swym synu Kazimierzu i synowej Hannie, o siostrze Wandzie Dzierżyńskiej, Jadwidze i Marianie Parafianowiczach, Anieli – pomocy domowej, która także po wojnie dzieliła los Julii Nakandy-Trepczyny w Szczecinie.

Helena Głogowska

2. Ст. Яя 17 ноября 1940 г.

Томской ж.д.Н.С.О. Почт. Ящ. 247/13

Юля моя дорогая!

Письма будзем высылать 19-ого каждаго месяца, потому хотя я не получил еще ответа на мое первое письмо, пишу Тебе вновь, т.к. знаю, как Ты ожидаешь вестей от меня. 

В течении минувшаго года я попал в центр Сибири. Здесь я работаю, пока физически, надеюсь получить более подходзящую работу. Немного трудно мне исполнть мне эту работу, но т. к. oна на свежем воздухе, то я не страдаю по здаровьи. Работа здесь кипит. Образцовая чистота в общежитии под надзором врачей обеcпечивает наше здоровье. Баня, в которую я хожу каждый раз с величайшей приятностью, бывает у нас каждые 5-6 дней. Воздух здесь удивительно чистый, может быть вследствии высокого положения над узровнем моря, а главное вследствии континентальног климата. Колорит неба иногда так фантастический, что не верилось-бы, если-бы цвета были перенесены на полотно.

В прошлам письме я не все написал о содержимом посылок. А именно хочу Тебя просить присылать мне (т. е. сушеный черный, сушеный или белый хлеб-булки сушеныя) и какие можешь тлустости. Затем пришли мне 1 пачку цыкария, т. к. мы не получаем ничего к кипятку. 

Затем пришли мне кошелек, который мне подарили мои ученики.

О своих переживаниях за этот год не буду писать, т. к. их было слишком много и о себе я буду писать всю правду, но только из современного периода. Вы же, Дорогие, пишите мне обо всем, что Вы пережили и переживаете. Еще раз повтаряю для числа писем нет ограничений. Поэтому на каждое мое письмо отвечайте мне немедленно потверждением его получения, а затем уже пишите обширнее. Юля моя дорога, прошу мужайся, выдержи разлуку. Ванду, Марьянов, Янку, Туську, Анелю и молодеж крепко, крепко целую Твой Тонюк.

 

3. Jaja 19-XII-40

Julo moja najdroższa!

Не можеш себе представить, какую радость принесла мне Твоя телеграмма, которую я получил 17-ХІІ утром. Известие, что Вы все здоровы и живете на старых местах для меня было полным успокоением. Удивлясь только тому, что да 11го-ХІІ Ты не получила моего первого письма, которое я отправил 10-ХІ. В нем я просил прислать мне разные вещи, о которых во втором письме не писал. Мне очень неприятно, что должен обращаться к Тебе за помощью и вводить Тебя в расходы. В нашей жизни еще этого не было. Не знаю Твоего материального положения и боюсь, что это может быть с ущербом для Тебя. Прошу поэтому исполняй только те мои просьбы, которые посильны для Твоей касы. Ожидаю с нетерпением обещанного письма, которое по моему расчету должно прийти перед святами. Это будут вторые Коляды и Куцья, которые проведем врозь. От попередней Куцьи я сохранил корку, которой мысленно поделился с Тобой и нашими на Куцью. К сожалению она где-то у меня пропала. Поделись оплатком и со мной, а может быть уже в письме будет он для меня. Посылаю Тебе, моя Ты дорогая, пожелания терпеливости и сильной воли и умения выдержать разлуку, затем здоровья и еще раз здоровья. Те же пожелания на Твои руки посылаю Казику и Ганце. Надеюсь, что о них найду в Твоим письме. Хотелось-бы их мне увидеть. К Тебе я тянусь и стремлюсь всеми фибрамі моей души. Передай мои пожелания всем знакомым, т. к. думаю, что они жывут у Тебя. А главным образом уцелуй от меня Анелю, которую я часто вспоминаю: она верно теперь опекуется Тобой. Не могу знать, как жизнь у Вас сложилась, ожидаю письма, а может быть нескольких писем. Я Тебе напишу в следующем месяце. Вы-же пишите как только есть время. Посылку прошу мне присылать раз в месяц. Не нужно мне никаких вымыслов: немного тлустостей (жиров) и сухарей ржаных. Перечет предметов, о которых просил подаю ниже:

1 щетку для зубов, как я употреблял

1 бутылочку с широким горлышком для чернил

2 чернильных карандаша

1 обыкновенный простой карандаш

1 ручка для пера

2-3 пера стальных

4-5 листов бумаги

1 кошелек, что мне подарили ученики.

Очков не присылай, мне выдали здесь для работы. Зато прошу прислать:

1 шалик на шею. Один из тех, что были, я подарил, а другой украли.

2-3 иголки (нитка есть)

махорки, или табаку самаю дешеваю пачек па 50 или 25 грам штук 6-8

несколько книжек бумаги для курения

1 трубку самую маленькую, которую я употреблял

1 миску эмалированную на 1½ литра, т. к. у меня украли казенную.

1 бутылку поллитровую топленого сала 1 кило

сухарей ржаных ок 1 кило.

Чернил не присылай, мы сами их делаем. 

1 кубок на 0,5 литра

1 ложку деревянную

1 кисет для табаку, сделанный Твоей рукой (малый мешек завязыванный)

Извини что я Тебя так обременяю поручениями, но мне все это нужно. Мы живем здесь хорошо, я здоров, работу имею нетрудную. Думаю получить по своей специальности. 

Здесь довольно холодно, но холод не такой пронизывающий, как у нас. Воздух сухой. Розница во времени с Вашим временем 6 часов. Часто, очень часто вспоминаю Тебя и посылаю Тебе мысленный наказ: выдержать! До сих пор Ты его исполняла, как видно из телеграммы. Юля, не болей! Я не болею, держусь, сохраняю силу воли и не поддаюсь. И в этом письме я не много написал о себе, откладываю до следующего письма. У нас установилася связь, а писать урывками не с…(?), не даеш представления правильного. Неприятности понятно есть, побольше от колег, с которымі живеш.

Надеюсь, что Ты мне даш известия о Казике и Ганке. Ну, Юля, досвидания, до письма, до мысли о Тебе. А Ты часто-ли меня вспоминаеш. Пиши, Юля, пиши! Твой Тонюк